Предупреждения:
Невидимая грань.
Эта история произошла и могла бы произойти в конце солнечного холодного октября. Небывалые морозы на ещё по-настоящему не остывших реках образовали крепкую, стеклянно-прозрачную скорлупу. Две недели на небе не было ни облачка, вода в подмосковных водоёмах при 20-градусных морозных аномалиях цепенела и смерзалась. Когда-то это солнечное морозное предзимье нашими предками называлось очень метко – замолаживает!
Такое бывает далеко не каждый год (чтоб крутые морозы без снега), и мы с младшей дочкой предвкушали, как, открывая сезон, встанем на коньки и полетим по зеркалу любимой городской речки, оставляя на лакированной глади длинные хрусткие царапины…
Большой плёс перед плотиной замерзал в первую очередь. За два-три дня морозище сделал своё дело. Растущие закраины соединились, образовав посередке хоть и тонкий, не больше 2-х см, но абсолютно надежный панцирь.
Перволедье – молодой лед, не идущий ни в какое сравнение с последним, апрельским – рыхлым и ненадежным. Мы с детьми забегали на вставшую реку, аккуратно проверяли её зимнюю крепость.
Спустя ещё пару дней появились рыбачьи лунки с террикончиками перемолотого льда. Настало время нашей любимой сезонной, слегка страшновато-экстремальной забавы – на коньках по застывшей реке. Течения тут почти нет, так что подмытого снизу льда не ожидалось. Да и чистейшая ледяная гладь сомнений не вызывала.
Я, конечно, еду первым. Знаю свою речку до ямки и коряжечки.. Летом мы вот здесь ходили на байдарке, а здесь, поднимая миллионы брызг, врезались с разбегу в нежную плоть воды, зависали на тарзанке над трехметровой ямкой…
Открываем сезон, скользим на коньках по тёмно-зеленому ледку, хрупаем по поперечным трещинам, образованным ранними крепкими морозами… Останавливаемся, ковырем прозрачную броню, инкрустированную серебристыми воздушными пузырями – толсто везде, крепко!
Под торчащими коряжками лед хиловат, туда не лезем – не нырять же… Версты четыре прокатились вверх. Ну, и обратно, конечно…
Ранняя нынче зима.
Но, как часто бывает, аномалии чередуются без предупреждения. Радикальные морозы поменялись на вполне естественную оттепель… За считанные дни ещё не остывшая речная вода подъела снизу, а теплый воздух – сверху стеклянную оболочку реки. Редкое в наших широтах явление – прозрачнейший мокрый лед… Дует ветерок, на воде ожидаема рябь, а её нет. Обманчивая, зеркальная, неподвижная гладь. Кому-то, наверняка, стоящая жизни…
В тридцати верстах от города образовалось у меня небольшое минутное дельце. Там моя маленькая, почти камерная речка ниже плотины дерзко разливается метров до двухсот вширь, роет ямки до 7 метров, хороводит по пенькам и коряжкам, путается на обширных рдестовых полянах… Давно я присматривался к этим заманчивым местам. Но… - город. Тоска зеленая! На дне, предположительно, хлам и прочий заиленный майдан… Покрышки там, ржавый хлам… На суше - вечные спиннингисты, доночники, поплавочники, жерличники…
Брали меня сомнения – лезть-не лезть. Но – берег был пуст, солнце в зените, тепло, прозрак – метра полтора верных. В большом багажнике всегда в ныряльное время ждет меня верная снаряга. Выбора у меня не оставалось. Нырять! Господи, благослови!
Разоблачившись, облачился в резиновое, не выходя из машины. 10 метров до мостков. Удобно. Погружаюсь. Чувствую, что недогружен, но возвращаться к машине лень.. Побуревшая травка, жирный ил, мелкота у берега. На коленках ползу в сторону фарватера… И вот первое «блиннн!» Врезаюсь головой и щекой в острую, прозрачную, невидимую кромку… Ключевое слово в этом ряду – невидимую. Лед, как всем нам известно, в период предзимья образует так называемые забереги, закраины, козырьки… Т.е. начинает в свой сезон расти ОТ берега. А в период оттепелей и весной в первую очередь тончает и слабеет там же – у берега. Каждый год на больших водоёмах: заливах, озерах - по весне спасают оторвавшихся от жизни или берега «пингвинов» последнего льда.
Я ткнулся темечком именно в «последний лед». Но не в апреле, а в конце октября. Попытался встать и осмотреться, но ноги глубоко ушли в ил. Вернулся к мосткам. Невидимая, жесткая, совершенно прозрачная льдина оторвалась от берега метров всего-то на 10-15, висела свободно, как плотная непробиваемая стеклянная твердь размером примерно 20 на 70 или все 100 метров. Уважительно иду по периметру в сторону фарватера. Прочь сомнения! Прочь береговая мусорная дрянь! Прочь прибрежный мелкий ил!
Всплываю, встаю, поправляю маску. По мостику над плотиной идет женщина, держа за руку девочку лет десяти. Ровесница моей младшенькой, наверно. «Мам, смотри! Это же папа!!!» Пара задерживается и, чувствую, заинтересованно всматривается. Видать, папа – наш брат. Машу им рукой. Пара – мне в ответ и ТАК хорошо улыбаются!
Охота в этот день не была чем-то отличительно ярким. Уйдя к сливу под плотину, я уткнулся после 4 метров в гнусную желтую муть. Пальцев на вытянутой руке видно уже не было, темно. Страшно. Струя жмет ко дну и как-то так навязчиво крутит… Глубже не пошел. Хоть и была мыслишка, что туда по предзимнему холодку скатилась рыба. Под самым сливом на 3-х метрах и ниже пеньки, сверху-донизу украшенные дорогими цацками из рыболовных магазинов… Собирательство в таких местах хоть и продуктивно, но не оно было целью облачения в снарягу. Сняв пару зубастых воблеров, не знал, как от них избавиться. Они жестоко и навязчиво впиявливались в зимние толстые перчатки как репей и деть их было ну совершенно некуда. Заявленная производителями фишка «поймает кого не ждёшь» за базар отвечала. С помощью ножа, пожертвовав нейлоном перчаток, от воблеров избавился.
Иду вниз по левому берегу. По травке появляются караси и окуни. Не более 300г. Вот в прибрежной коряжке мелькнул вальяжно рыб, похожий на небольшого карпа. А вот в траве на 2-х метрах черная толстая спина. Всматриваюсь. Толстый. Большой. Подныриваю. Прядки травы скрадывают тело. Что-то не то… Стреляю. На гарпуне 3-килограммовый линь. Стрела в голове. Но что за мерзость на нем… Парша какая-то черная. Не думал, что я настолько брезглив. Фу! Было ощущение, что если бы нырял летом без перчаток – срезал бы линь и оставил гарпун в башке болезного… Однако, с трудом сдерживая неприязнь, выворачиваю наконечник. Отбрасываю рыбину подальше от себя. Для встречи с раками. Настроение подпорчено.
Мелькающие тут и там рыбки после случайно подстреленного паршивца не возбуждают. «Уродцы городские», ну вас на хрен! Домой поеду. Но я же на противоположном от оставленной машины берегу, да ещё и от плотины течением отнесло… Не на спинке же плыть « домой». Возвращаюсь по замедленному течению. Глубина 2 метра. Трава. И что мы здесь имеем? Правильно! Щучка, карась, окунь… За полчаса кукан отяготился красивыми, зачетными и главное – здоровыми рыбами. И – дежавю! Линь почти на трёху. Чистый, зелёно-золотой литой самородок… Так же на двух метрах в травке. Как любят линька мои девочки! Да ещё налима… Да сазанчика. Да сомика… Но последняя пара здесь, увы, не встречается… Шикарная, легко рвущаяся, какая-то бесконечная перекрученная «китайка» на 4-метрах, почти поймала меня. Я по-честному намотал сколько смог на локоть и резанул. Там был только окунь. Хороший. Едва живой. Дальше возиться не стал.
Я у «своего» берега. Иду по донышку, раздвигаю травки. Ил. Хороший широкий сход. Вот толстый щукерс на два кило. Целюсь – сход. Отпрыгивает на метр и встаёт. Плавлюсь – опять отпрыгивает… На метр, не дальше. Сытая, видно. И косит так на меня осмысленным «лиловым глазом». Вот-вот подмигнёт. Преследование захватывает…. Борюсь с трудом со своим фамильным азартом. Эта страсть погубила или исковеркала жизнь не одному мужику моей родни. Ну, что такое – несчастная городская щучка?
Проглатываю воздуха сколько могут забрать легкие и тииихо, дооолго ползу к пятнистой. И – то же. Будто шажками короткими почти по прямой от меня на пределе видимости. Раз-два-три-четыре… Недалеко. Надоело. Подъём. Тюк затылком в твёрдое. Поднимаю голову – небо. Опускаюсь ниже и разглядываю льдину. А её не видно. Вообще. Упираюсь головой и кулаком – ноги уходят в бездонный ил… Воздуха хватило даже на то, чтобы, уже нервно дергаясь, вырвать нож и потыкать им в крышку стеклянного склепа… Броня.
Выплевываю трубку – артерию, связующую с воздухом. При последнем нырке заметил, что до мостков на берегу оставалось не более 10-15 метров. Погоня за щучкой увела меня непонятно куда. Спокойно! Врубаем третью скорость и чешем в ОДНОМ направлении, потому как видимых ориентиров и времени на поиск и размышления просто нет…
Бью затылком каждую секунду в твердь, в небо, в жизнь… Дверь – закрыта…
……………………………………………………………………………………………………
Мама с девочкой возвращались домой. Переходя мостик над плотиной, девочка увидела того самого дядю, прижатого к ледяной слюде изнутри. Дядя не шевелился. Грузовой пояс был сброшен. С округлившимися глазами мама стала кому-то звонить…
………………………………………………………………………………………………..
Да запросто! Так могло бы быть. Я был в нескольких секундах от такого финала. Но Бог миловал.
Воздух выстрелил в легкие внезапно, когда уже зеленые огоньки мельтешили перед глазами и только громадными усилиями удавалось поддерживать сознание. Маска была сорвана, но не потеряна. Ружьё я из рук так и не выпустил. Последние секунды был готов уже сбросить пояс. Зачем? А кто ж его знает – светильник разума почти угас.
К жизни меня возвращала нестерпимая боль в скрюченных судорогой ногах. До берега – рукой подать. На руках, а потом и на карачках, увязая в иле, дополз до мостков… Привожу потихоньку себя в порядок. Чувствую, что за потерянной трубкой я не пойду. Всего ломает, ноги гудят, голова кружится, состояние опустошенности. Как просто и нелепо. Услужливое воображение подсовывает картинки, от которых душа мёрзнет. А как бы сообщили моим…???
Вот она, эта коварная льдина. Даже сверху её границы можно рассмотреть только по отсутствию ряби от ветерка. Получилось, что выбрал я самый длинный путь и проплыл под невидимой скорлупой едва ли не все эти 70 метров. А между тем её край был совсем рядом. Рядом была жизнь и рядом была… ну да, она самая, которая с косой, принявшей в этот раз вид обманчивого ледяного хрусталя.
По мостику возвращались мои старые знакомые. Но сил поднять руку, чтобы ответить на приветствие девочки у меня уже не было…
